.

Знаете, не что на поле боя, даже в таверне, полной подвыпивших путешественников, вы оглядываетесь, осматриваете занятые столы: где парни высокие, широкие, груда мускулов, настоящие мордовороты, а где еще молодые, неопытные и даже по-своему хилые. Таким образом вы выбираете себе правильного противника, будь это борьба за целое баронство или пьяная потасовка за честь дамы сердца, того, кого сможете без помех одолеть, а также мгновенно продумываете тактику и стиль боя – изворачиваться ли вам и делать контрудары, или первым наносить удар, да такой сокрушающий, чтобы противник терял сознание и грудой мяса валился на пол. Это я, конечно, описал именно драку в таверне, ибо о ней пойдет речь.

Четырьмя месяцами ранее я был в длительном, на тот момент уже семнадцатимесячном, путешествии по северным землям. На ночь нам, мне и двум моим вернейшим воинам, что готовы были за меня, своего господина, полечь в любом бою, конечно же, понадобился ночлег, а мимо как раз проплывал средних размеров городок. Выглядел он, так сказать, совсем не типично для этих земель. Север – место крайне религиозное, и потому довольствовался минимумом удобств. А тут везде горели факелы, на настенные светильники не пожалели масла, за воротами будто плещутся смех, песни и множество молодых симпатичных девиц, просто-напросто развлекая всех своими танцами. Меня и моих спутников это удивило, и мы, как любители подобных тайн и неясностей, решили остановиться именно здесь.

И, хочу заметить, не прогадали. Постоялый двор был отличным. Конюхи дождались, пока мы сами слезем с коней, а потом без расспросов взяли их за поводья и отвели в конюшню, где скакунов расседлали и накормили отборным овсом и чистейшей водой. Кузнецы предложили свои услуги, мол, может, что подогнать надо, подправить, но на наших доспехах не было и осечки, потому мы вежливо отказали, поблагодарив за предложение. Зайдя в трехэтажное здание, что совмещало в себе таверну и гостиницу, удобно устроились в общем зале, желая не выделяться, за небольшим столом в углу. Я подозвал хозяина заведения и кинул ему две золотых монеты. Глаза его заблестели, округлились, он чуть ли не летал от счастья, спустя пару секунд очнулся, спросил, чего надобно. Я велел приготовить три комнаты, и чтоб кровати обязательно были застелены чистыми простынями, а также подать нам их лучшие блюда, да пусть не скупятся на количестве – мы мужики здоровые, влезает много, да и тем более после того, как весь день верхом. Норман, один из моих спутников, предок эльфов и просто непревзойденный лучник, весело заметил, что не помешали бы и пара кувшинов добротного вина.

Через четверть часа все уже было на столе, и мы с удовольствием принялись насыщаться долгожданной пищей. С кухни, как и со стола, но более насыщенно, ощущались великолепные запахи жареного мяса с большим количеством «заморских» специй, гусей и прочей дичи, гречневой каши, что здесь бывает достаточно редко, и многими другими вкусностями, запахами которых я все никак не мог насладиться в полной мере. Вино тоже оправдало ожидания, правда, уж больно быстро я с него опьянел – но на это, видимо, и делался акцент при изготовлении. Норман пил больше, чем ел, хотя именно он больше всех в дороге жаловался на урчащий желудок, а Ателард, мой второй спутник, не пил вовсе, хотя и к еде особенного интереса не проявлял – поел и поел, он на этом внимание не зацикливает, почему-то даже с самым что ни на есть пустым животом энергичней любого сытого пса. Ну и, ближе к ночи, тогда, когда я вдоволь напился, в таверну на должность помощниц хозяина забежали три молоденькие дамочки, в связи с наплывом гостей. В состоянии, подобном моему, находились половина мужчин в этом помещении, и потому, когда девушки принялись разносить еду, любой, мимо кого они проходили, считали долгом притронуться к их приятным формам. Естественно, девушкам это не по душе, они-де леди, но ничего сделать не могут, ибо работа нужна, и нужно уметь мириться с некоторыми ее минусами. И разве я, будучи достаточно красивым наружно мужчиной, к тому же пьяным, не мог позволить себе того же, что и другие? Как сказал бы Норман «не мужик чтоле?».

В момент, когда златовласая девчушка торопливо пробегала мимо меня, бородатого мужлана, боясь, что именно я буду тем, кто грубо захватит ее в объятия, не поинтересовавшись, хочет ли она того, я… воплощаю ее страхи. Правой рукой схватив ее за талию, я, стараясь быть как можно более аккуратным и не причинить даме боль, притянул ее к себе и она испуганно рухнула на мои колени. Медный поднос выпал из ее рук и громко зазвенел, соприкоснувшись с деревянным полом, и все взгляды вмиг обратились на нас. В то время как я пытался заглянуть ей в лицо, говорил на ухо «не дрожи ты так, не обижу!», с другого конца зала раздался, казалось бы, юношеский голос:

- Отпусти девушку, не видишь что ли, идиот, ты ее напугал!

Я отпустил ее, но скорее не из-за того, что решил послушаться, а из-за короткого шока, и, пока я не оклемался, она успела собрать уроненную еду и улететь на кухню, как ни в чем не бывало. Видать, привыкла.

- Что, прости? – поворачивая голову и поднимаясь с места, взглядом ища обладателя голоса, требовательно произнес я.

- Я сказал, - ничуть не потеряв уверенности в голосе, повторил мой будущий противник. – Отпустить девушку. Пусть она и служанка, но все же женщина, беззащитная и молодая, прояви уважение.

Злость во мне закипала, но, видя того, с кем спорю, меня обуздали смешанные чувства: тот, кто решил пререкаться со мной, на голову ниже, хотя тело натренированное, но в плечах узок, криво обрезанные кудрявые золотистые волосы и яркие голубые глаза. Лицо еще юношеское, даже и представить не могу, сколько ему лет. Очень напоминал мне ребенка,… ну неужели я буду драться с ребенком? Совсем одурел, что ли?

- Только не вызывай меня на бой, - попросил я с наигранным сарказмом, хотя мутный от вина ум так и твердил «драка, драка, драка!...».

- Чего это? Струсил? – с усмешкой ответил юнец и несколько мужиков душевно засмеялись.

Я рассвирепел и вышел на середину зала, где достаточно свободного места, обнажил меч, подав таким образом сигнал готовности. Только вот не понимал, почему он решился пойти на того, кто вдвое больше. Я-то был уверен, что запросто избавлюсь от мальчишки.

Но, похоже, зря. Этот парниша с такой легкостью парировал мечом, который был явно чересчур огромен для него, что моя челюсть чуть не упала до самого пола. Я то и дело еле успевал ставить блок да отражать удары, что говорить о том, что не было и секунды нанести его самому! Я чувствовал, как моя рыцарская честь стремительно ущемляется, ведь я проигрываю какому-то простолюдину с самым обычным оружием. Увидев, что противник остановился на секунду вдохнуть в легкие немного воздуха, я занесся мечом, но он успел – пронырнул под рукой, ударил под колени, руку заломил, и я беспомощно рухнул на колени. Его кинжал тут же оказался у моего горла.

- Может, все-таки подумаешь над своим поведением? – чуть ли не смеясь, поинтересовался он.

- Да-да, конечно, да, - торопливо ответил я, точнее не ответил даже, а проблеял, словно трусливая овца.

Парень милостиво убрал нож и даже подал мне руку, чтобы я встал. Восхищенный такими умениями, я решил представиться, но для этого кивнул, выказывая свое безграничное уважение.

- Сэр Годфрид де Алюмьи, молодой человек, теперь всегда к Вашим услугам.

Я чувствовал, как ошарашенно глядят мне в спину Норман и Ателард, но считал обязанным сделать то, что делал. Парень широко улыбнулся и почти в припрыжку, так легко, двинулся к выходу таверны, на самом выходе лишь выкрикнув свое имя:

- Николас. 

хоткейки

яйцо - 2 штуки
молоко - 200 мл
мука - 10 ст л с горкой
сода
сахар 4 ст л
2 банана

ну вот это уже не очень вроде.

Будильник трезвонил, явно пытаясь  протаранить звуковыми волнами мои перепонки. Давно я не вставал по желанию этого бесполезного предмета, обычно, это происходит лишь в тот момент, когда я полностью высплюсь, плюс еще пара часов на бесцельное валяние в постели, потягивания и тем подобные.

Сильно заранее вставать я счел бесполезным – потому осталось около получаса до намеченного дела.

На стуле висели темные джинсы с нарочно протертыми дырами, сверху скомканной лежала белая футболка со старой символикой рестлера WWE, одного из моих любимых, к тому же, очень похожего на меня; в разных углах комнаты валялись ярко-красные конверсы, - единственным, что пришло в мою голову, было «сегодняшний «лук» готов». Мой вид уже давно никого не волновал, кроме тетки, с которой я жил. Уехал бы с удовольствием, но нет – если увидят наличие таких денег, начнут допытываться, мол, откуда да за что, а рассказывать правду не вариант. Одежду дорогую не покупаю, попросту в ней не нуждаюсь. Мне хватает и той, что есть на данный момент,  и пусть она заношена.

Не став брать что-либо с собой, я бесшумно проскочил мимо тетки на кухне. Или только подумал, что бесшумно. Ее мерзкий голос тут же окликнул меня, призывая позавтракать. Я наотрез отказался и бегом выскочил на улицу.

Погода была, мягко говоря, не очень. Ночной дождь еще не прекратился, так, моросил по мелочи, и, спустя десять минут пути, превратил мою пышную шевелюру во что-то мокрое и отвратительно выглядящее.  К счастью, я уже добрался до нужного места.

Вошел в здание, ловля на себе миллионы удивленных взглядов. Да, школу я посещал не регулярно, отрицать этого не могу. Но и не в первый раз же я пришел, чего так распахивать глаза, что они из орбит вываливаются? Но мое легкое негодование снаружи не отразилось совершенно, ибо проходя мимо зеркала, заметил на лице фирменную безразличную, довольную улыбку, руки в карманах джинсов – да уверенность просто прет из меня! По крайней мере, все вокруг в это верят. И это играет на руку.

Местная разукрашенная курица, «звезда школы», «первая красавица» и все такое, тут же подбежала и поздоровалась, видимо принимая меня за «плохого парня», что обычно составляют отличную пару таким как она и позже становятся «королем и королевой выпускного бала». Я и слова ей больше сказать не дал, пальцем прикрыв рот и серьезно произнеся, вскинув брови:

- Оно тебе надо?

Намек поняла, экая молодец, тут же поникла и отбежала к своему стаду. Я широко улыбнулся и даже не сдержал легкий смешок. Как легко было сделать это – я думал, она более наглая. Ну оно и к лучшему. Не стоит занимать мое место.

Со звонком я вошел в нужную мне аудиторию. Самое смешное – это лицо учительницы, проводящей эту контрольную. Ее будто инфаркт миокарда хватил, а то и чего похуже. Я, совершенно не реагируя, прохожу за свое место и разваливаюсь на стуле.

- Ты не сделаешь ни одного задания, Фил, - укоризненно произнесла учительница. – Ты посетил всего четыре занятия за весь учебный год, и думаешь, что сможешь написать годовую контрольную? История предмет не такой легкий, как тебе кажется.

- А вы думаете, не напишу? Думаю, вы уже должны поставить мне «отлично», хотя бы за то, что я явился сюда.

Весь класс одобрительно засмеялся, дескать, молодец, дал отпор. Та,  в свою очередь скорчила гримасу, удивляясь моей столь сильной уверенности в ошибочности ее слов. С тем же лицом, в течение минут десяти, она раздавала контрольные.

Лишь взглянув на задание, я сразу начинал выполнять; все косились на меня постольку времени, что забывали о своих работах, точнее о том, что их нужно скорее выполнять. Мозг работал с невероятной скоростью и все нагрузки, любое задание, будто совершенно ничего не весили, он перерабатывал их с такой мощью, будто стремится скорее потратить все свои силы. На выполнение давалось девяносто минут, я же сделал все за тридцать. Сообщив об этом, учительница вызвала директора и дала ему список правильных ответов, чтобы тот сам проверил работу и сказал в чем дело, потому что даже чисто теоретически, зубрив неделями, я бы не смог сделать и на «три».

Мистер Коупленд лишь качал головой. Ответы все до одного сходятся.

- Я знаком с твоим личным делом, О’Шеннеси, и, как ты понимаешь, не предсталвяю, как ты сделал это, но все просто идеально… - потеряно бурчал директор. – Кстати, как ты сделал это?

- Кто-нибудь смотрел фильм «Области тьмы»? – неожиданно крикнул я, все вздрогнули, половина студентов ответили «да». – Помните те таблетки, которые принимал главный герой? Я под ними.

Мистер Коупленд, будучи одним из смотревших данный фильм, возразил.

- Это выдумки, сынок, этих таблеток нет.

- Не будьте так уверенны в том, что не знаете наверняка.

И, встав с места, я уверенным шагом покинул аудиторию. Зачем я только что устроил чистосердечное признание – сам не понял, но, судя по всему, никто не поверил, всерьез не воспринял и бояться нечего.

Но мне хочется бояться. Если я прекращу принимать – начну стремительно умирать… чего, естественно, не хочу. А это была последняя таблетка.

Я стоял на перекрестке, не в состоянии решить, куда идти, ибо действие таблетки проходило. И тут…о, счастье, если можно так выразиться…

Удар в голову острым предметом. Я чувствовал, как тепло уходит из моего тела, и слышал, как мужчина, лет сорока, кричит и требует таблетки, пиная мою голову. Но мне было  все равно. Последнее, на что я нашел силы – улыбка.

у меня все умирают

Стоило мне только проснуться, как я уже почуял неладное. Почему? Вокруг спящего меня не было ни одного дежурного в эту ночь рыцаря, а значит…
Я, сорвавшись с места, выбежал из палатки и тут же застыл. Весь лагерь перевернут с ног на голову, палатки разодраны в клочья, провизия разбросана, а сверху – десятки, если не сотни, трупов, изуродованных, с воткнутыми в сердца деревянные кольями или копьями, кусками железа от мечей нападающих.
Место мы выбрали крайне безопасное, кругом кучи деревень, но, судя по тому, что шума не было и жизнь, кажется, текла своим привычным чередом, на них не напали, чего нельзя сказать о моем небольшом отряде. Мы ехали защитить село нашего короля, одолеваемое воришками соседнего барона, что, впрочем, и сделали, но, похоже, нарвались на месть родственничков. И это плохая. Очень плохая новость.
Слава Богам, половину коней не разогнали, среди которых я отыскал своего – особенно от других он не отличался, но и ни с кем другим спутать его я не посмею. До ближайшего села около семидесяти миль. К вечеру доберусь.

-

Еле живой, не евший и не пивший, на коне, изо рта которого уже валилась пена от изнеможения и обезвоживания, завалился в ворота и тут же спал с коня. Несколько суетливых женщин учтиво подобрали меня и крикнули, чтобы королю сообщили о моем прибытии. Затащили меня,  на удивление, не в мой скромный дом, а в замок, да комнату выбрали поближе к хоромам короля. Пока тот не находил времени добраться до меня, я уже успел набить желудок и расслабиться на предоставленном ложе, чувствуя бешеную боль в спине, словно мне ее сломали, но в каких-то отдельных местах.
Дверь без стука распахнулась; я был готов взреветь, мол, что за неуважение к рыцарю, но тут же закрыл рот и вскочил, встав в позу, когда увидел развивающийся красный плащ короля Эрольда.

- Доблестный сэр Ангельхейм, с возвращением, - кивая, произнес он.
- Ваше Величество, - с поклоном поприветствовал я.
- Говорят, ты вернулся один. Где тот отряд, что я дал тебе?
- Ваше Величество, - повторил я, чувствуя ком в горле от испытываемого стыда. – Ночью на нас напали. Очень искусные наемники, потому что перебили всех, кроме меня, посреди ночи, не разбудив. Плюс, к чертям разодрали все спальные места и провизию…
- Не упоминай Сатану в этих стенах, или попадешь прямиком к нему! – вспылил Эрольд. Бешеный христианин, что с него взять, даже и выругаться нельзя. – Благо, отряд был небольшой и полон новичков… постой, - подозрительно прищурив глаза, король перешел на шепот. – Почему не тронули лишь тебя?
- Я понятия не имею. Клянусь вам. Но над издевательствами они не скупились – явно парочка из них попрыгали по моей спине…

Глаза повелителя широко раскрылись. Жестом он приказал стражникам войти и схватить меня.  Как только они сделали это, он без тени эмоций произнес:
- На костер.


Не думал, что умру из-за недоверия.
Надеялся сделать это в бою.
Как рыцарь.
Как герой.

бред сумасшедшего.

Всем известно, что творческие личности – люди, зачастую, не совсем уравновешенные психически. Но менее гениальными они не становятся, верно? Взять, к примеру, Винсента Ван Гога. Этот парень отрезал себе ухо во время обострения психического расстройства, и в честь него даже назвали диагноз – «синдром Ван Гога». Люди, больные этим синдромом, либо сами себя оперируют, либо настаивают на определенной операции. Плюс к этому, уже тогда, когда Винсент лежал в психиатрической больнице в Арле, он решил совершить самоубийство, и, выйдя на улицу, выстрелил себе в область сердца. Видать, промахнулся, потому что потом смог доползти до госпиталя, и скончался только более чем через сутки от потери крови. Весьма странный паренек, не так ли?

Не желаете послушать историю о еще одном, немного безумном, художнике? От первого лица? Если да, то вот – записи из дневника.

27 февраля.

Я снова сделал это.

Мой нож, который я купил за бешеные деньги, всегда наточен и стерилен.

…я снова сделал это.

На руке однозначно останется шрам. Я увидел какого-то парня с татуировкой логотипа «пепси» на плече, и это показалось мне интересным…

Хотя нет. Мне это показалось глупым. Поэтому я и сделал это.

Я вырезал этот чертов логотип на собственном плече. Кровь течет уже достаточно долго, достаточно, чтобы сознание помутнело, закружилась голова. Видно мясо. Я сижу перед зеркалом и с улыбкой мазохиста наблюдаю за медленно стекающей, начинающей свертываться, жидкостью темно-красного цвета, периодически находя силы писать это сюда. Для тебя у меня всегда найдется время и силы, не так ли, дневник? Ближе тебя мне никого нет. Я убью человека, который посмеет заглянуть в тебя.

Хотя не думаю, что я настолько странный, чтобы вступать в подобные отношения с личным дневником…

 (:

1 марта.

Угадай, что произошло сегодня? У меня есть натурщица на этот вечер! Скандировать «ура!» разрешается и даже приветствуется.

Девушка замечательная. Высокая, около 175 см, фигура идеальная, огромные зеленые глаза и рыжие волосы. И, кажется, та еще «оторва». Не из тех, что откажется добавить что-то в свой образ или принять плату не совсем деньгами.

---

Интимной связи не вышло, зато мы немного выпили, и она прочитала мне пару своих стихов. И могу уверить тебя – они лучшее, что я слышал в своей жизни!  И они очень похожи на мои картины. Такие же одновременно и ежедневные и совершенно нереальные. Я бы влюбился в нее, честно.

Но предпочитаю терзать себя иным образом. Тебе ли не знать, впрочем.

8 марта.

Не писал неделю. Извини.

Третьего числа я сидел на мосту и срисовывал пейзаж в свойственной себе манере, но прохожие сочли меня за самоубийцу и вызвали полицию. И как объяснишь этим баранам, что убивать себя я не собираюсь? Мне нужно еще кое-что сделать, и лишь тогда я смогу освободить себя. Но им не понять. Стадо идиотов. Стадо.

В итоге, после драки с полицейским, я действительно упал в воду, но - о, чудо! – снизу проплывал паром, везущий мешки с…чем-то мягким. Это было действительно странно, ибо в наших местах они не ходят, и я принял это как знак свыше.

Но знак от кого? Я чистой воды атеист и поклоняюсь лишь искусству.

Кто говорил со мной таким образом?

Ван Гог?

О, Винсент почуял родную душу?

…Ну, в общем, доставили меня к берегу и повезли в участок. Там на все вопросы я ответил вменяемо, и слава богу никто не узнал, как хотелось провести клинком мне по горлу мистера Джонса. Самодовольный индюк.

Я вновь весь твой.

11 марта.

Ходил на выставку, посвященную Сальвадору Дали. Этот художник мне однозначно импонирует, и то, в какой связи он был с Федерико Гарсией Лорка. В то время  дела с уважением к геям вряд ли было лучше, чем в данный момент. Заодно глянул фильм, посвященный непосредственно интимной связи этих двух великих людей – и могу сказать, что таки оценил Роберта Паттинсона как актера, оценил по достоинству. Здесь его немного сумасшедшее лицо пришлось мне по нраву.

Может, тоже попробовать мужчину? Хотя бы губы.

Губы говорят многое и без звуков, которые могут произносить.

Я же художник. Мне ли не знать?

Сколько я нарисовал губ,… ты помнишь ту испанку, у которой были до боли прекрасные, крупные красные губы? Я влюбился в них с первого взгляда, и сделал бы это, даже если б увидел лишь краем.

Кажется, эта картина лежала где-то рядом с моим альтер-эго и каменным Стокгольмом…

15 марта.

Я был прав. Губы мужчин действительно прекрасны. Я нарисовал их…и не только их, впрочем. Также, Стив оказался отличной моделью, что уж говорить о его теле.

Он случайно ударил меня, когда с трудом поворачивался в коморке, полностью забитой картинами, и кинулся извиняться, мол, локтем в грудь – должно быть, очень больно.

А я, в свою очередь, просто восхищался этой болью.

Несмотря на свою гомосексуальность, Стив был одним из самых мужественных особ мужского пола, что мне приходилось знать.

Сдернув с меня рубашку, он заметил зияющий шрам во все плечо, и, не произнеся ни слова с того  момента как увидел его, около часа сидел и поглаживал выпуклые линии. Парень просто застыл и словно потерял способность делать что либо еще, кроме того, что двигал пальцами в столь небольшой зоне по часовой стрелке.

Я видел это в зеркале напротив. (тут, быть честным, зеркала везде – у каждой стены, и не одно)

Это самое милое, что я когда-либо видел своими глазами.

А говорить о «милом» мне, пожалуй, приходится нечасто.

Я ведь режу собственное тело.

О чем речь?

27 марта.

Что за время я проводил с этим человеком… божественно.

Но зря.

Он зря дотронулся до тебя.

Вчера ночью я проснулся от шелеста.  Стив взял дневник с моей тумбочки и открыл, читая записи середины прошлого года с искривленным от ужаса лицом. Я видел это, но бездействовал. Думал.

Я схватил ближайший предмет, - им оказалась авторучка, - и с размаху воткнул в его горло. Кровь забрызгала все, и ты, мой милый, тоже в красных пятнах.

Я же говорил.

Говорил, что убью любого, кто дотронется до тебя.

Лишь через несколько часов спустя, я понял, что натворил.

29 марта.

Мне не стоило так защищать тебя.

Тело разлагается. Но я не уберу его отсюда. Он так прекрасен в этом вечном сне.

Почему я только сейчас понял, что ты – глупая бумажная книжка, почему я только сейчас понял, что этот парень, с которым я знаком всего две недели – был для меня в миллиарды раз важнее, чем ты, убитое дерево?

Я порвал все свои картины. Все до одной! Потому что я ненавижу тебя. Я ненавижу чертов лист бумаги, замечательно, Майки, так держать.

Для чего такого важного я хотел оставить себя? Я уже и не помню. Наверное потому, что ничего и не было. И не будет. Я ничего не хотел. Просто глупый самодовольный подросток, увлекающийся живописью.

Или, мы с Винсентом действительно родственные души? В свое время его не признавали как художника, а сейчас его картины – одни из самых дорогих в мире.

Но это я узнаю века через полтора.

А пока – прощай, хренов кусок бумаги.

Я ненавижу тебя

аля рассказ

Я вроде бы обычный парень. Мне двадцать один, учусь в университете на журналиста, хотя все пророчили мне модельное будущее – по лицу видны явный горячий темперамент и разносторонность личности. Высок, могу похвастаться удачным телосложением. Естественно, я мечтаю о карьере в своей сфере, хорошей и продолжительной, желательно даже за границей, ибо проблем с иностранными языками не было никогда; в свои годы я в совершенстве овладел уже тремя: английским, испанским и французским. Не ленив, что играет мне на руку. Но, как и все в этом возрасте, недалеко ушедшем от подросткового и медленно перетекающем на следующую стадию, безумно люблю развлекаться: как и в общем смысле, так и с лицами противоположного пола. Но вот и мое главное отличие от других, почти таких же парней. Я не запоминаюсь.
Это похоже на эффект той штуки из «людей в черном», которая стирает людям память – час, день. Сколько бы девушек у меня не было и сколько раз бы мы ни были вместе, встретив меня на улице, ни одна из них, ни за что не узнает меня. И это странно, потому что каждая вторая, после соития утверждает, что она запомнит это на всю жизнь, и каждого мужчину будет сравнивать со мной. С одной стороны это вполне удачно – не будет кучи ревнивых поклонниц, которые запомнят, что я им наобещал (что, кстати, в последнее время делать даже не приходится – девушки ведутся на меня так, словно я маню их абонементом на вечную красоту и Брэда Питта рядом), но есть также и крупный недостаток. Это не дает мне влюбиться. Никоим образом. Как можно полюбить человека, который согласился лишь на половой акт и больше никогда тебя не вспомнит, каким бы он ни был? Пусть это и раз за разом проходит лишь лучше. Я даже устал от… столь великолепных ощущений. Хочется чего-нибудь более приземленного.
Друзья не понимают, как это действует и почему, и просят научить их. А что я могу ответить? Чему научить?
Это похоже на проклятье. Я серьезно, меня будто прокляли за любовь к прекрасным женским телам. Но, если не думать о плотских утехах, девушки-друзья у меня есть разные. И некоторые из них далеко не идеальны с первого взгляда. Просто порой люди обращают внимание лишь на оболочку, а я заимел привычку сближаться с человеком и проникать в его душу. И, могу уверить Вас, все «идеальные» девушки, похожие на кукол из диснеевского мультика, зачастую глупы или неинтересны. Бывают, безусловно, и исключения.
А вообще, красота – понятие удивительно растяжимое.

Сегодня на улице я столкнулся с милейшей особой. И, что особенно привлекло мое внимание, такое впечатление она произвела на меня в девять утра, без капли макияжа и в мешковатой одежде, «по-скорому» выбежавшей в магазин за молоком. Я в то время шел от очередной девушки, уже ни на что не надеявшийся, уверенный в том, что она и не вспомнит , с кем провела всю ночь, и решил зайти, взять что-нибудь на завтрак. Она ждала открытия магазина, до которого оставались считанные минуты, продрогшая, дергая плечами и переступая с ноги на ногу. На расстоянии ста метров было уже несколько открывшихся магазинов, но она, словно ожидавшая именно меня, верно стояла на месте. Увидев ее, я не смог сдержать улыбки. Какое чистое лицо, давно я таких не встречал. В ответ на мою улыбку, ярко-зеленые глаза недовольно окинули меня во весь рост.
- Чего ухмыляешься? – произнесла она, нахмурив брови.
Я, почему-то, опустил взгляд. Это было похоже на смущение. Действительно странное чувство, которое я не испытывал, наверное, лет с четырнадцати.
- Это не ухмылка, - с проглядывающей нежностью в голосе ответил я. Губы двигались сами, я и подумать не успевал, как начинал говорить. – Ты милая.
Это прозвучало очень тихо, и она, видимо, сочла это за оправдание, или ругательство, которое я пробурчал себе под нос. Магазин распахнул двери, и она влетела туда, впорхнула, как воробей в открытое школьное окно, и буквально через полминуты выбежала, направившись в сторону сборища домов. Я, запнувшись, вбежал в магазин и уверенно направился к продавщице.
- Здравствуйте, не поможете мне? Как девушку зовут, что только что отсюда вышла?
- И тебе привет, Леш. Ольгой зовут девушку.
Я улыбнулся пожилой продавщице и кивком поблагодарил, совершенно забыв про то, зачем первоначально пришел сюда.
Дома меня ждал пустой холодильник и голодный пес. Хорошо, что хоть корм не кончился, а себя я заправил большой кружкой кофе и отправился на работу. Где я работал? Помимо учебы, подрабатывал официантом в одной хорошей кафешке, денег платят достаточно, учитывая мою стипендию, получаемую в институте. И кого я там встретил? Ответ очевиден.
Время было около двух часов дня, и та самая Ольга без лишнего шума появилась в кафетерии, и, что явно меня разочаровало, не одна. Сопровождал ее блондин, немного выше ее ростом, в форме, но узкоплечий. За те полчаса, что они сидели, ничего не заказывая, я не приметил ни одного многозначного взгляда, томной улыбки или объятий, и потому уже обрадовался, вообразив, что он является ее родственником. Когда они все-таки подняли руку, в жест просьбы официанта подойти, я как с цепи сорвался, и оказался у ее столика раньше, чем Юля, стоявшая в трех шагах.  Подняв глаза, Оля вздрогнула и уставилась на меня так, что ее собеседник звонко рассмеялся. Это заставило ее быстро оторвать взгляд.
- Что желаете, Ольга? – произнес я это так, как обычно разговариваю с девушками, пустив в ход всю свою сладкогласность и обаяние. На нее это не подействовало. Она даже не посмотрела на меня вновь, и ни разу за весь день, проведенный за проклятым столиком у окна.
Домой я возвращался подавленным, но это ощущение быстро спало, когда у собственного подъезда я увидел девушку. Она раздраженно ворошила свою сумку, и выглядело это так, словно далеко не в первый раз. Подойдя ближе, я увидел покрасневшие от слез глаза и уже бегом мчался к ней. Это уже выработанный инстинкт, и, в этой девушке я не сразу узнал мою новую знакомую. Слезы настолько преобразили ее, и я бы не сказал, что она стала выглядеть хуже.
Молча. Все происходило исключительно молча. Я сел на лавку рядом с ней и обвил ее плечи руками, на что она благодарно уткнулась в мою грудь. Я чуть не сделал как обычно – не раз я сидел, обнявшись с плачущими девушками, и все кончалось одинаково, но здесь и сейчас у меня не возникало никакого желания. Я заботливо коснулся губами ее лба и отпрянул, почувствовав, что зря сделал это. В эту же минуту во двор въехала машина, в которой, кажется, был ее отец – он забрал ее, а девушка так и не взглянула на меня. Она вообще на меня не смотрела. Будто меня и не было.
Не оставалось никаких сомнений, что она не вспомнит меня.

Прошел месяц. Я работал все там же, делал все то же, не изменилось совершенно ничего.
Однажды, я выходил с кухни, неся какое-то блюдо за столик по просьбе другого официанта, столик, который я даже не обслуживал. Аккуратно поставив тарелку на стол, я и не думал оборачиваться на клиента, но, уходя, чувствовал его пристальный взгляд в мою спину. Это просто заставило меня посмотреть за плечо.
- Привет, Леш, - ясно произнесла Оля, совершенно не изменившаяся, как и вся моя жизнь, будто этого месяца, в самом деле, не существовало и мы виделись пять минут назад. Только имени своего я не говорил.
В тот момент мое сердце остановилось.
Правда, я отчетливо слышал, как оно перестало биться.
Девушка, почти не посмотревшая на меня за день, за который могла бы осмотреть меня со всех сторон миллионы раз, вспомнила меня.
Тот холод атлантического океана, прошедший по моему телу в тридцати  градусную жару.. то ли это чувство?
Люди влюбляются так?

superwholock

Просторная комната в каком-то дешевом отеле Канзаса. За окном шумят машины, люди, спешащие куда-то в самый час пик, капает мелкий дождь. Пятеро мужчин, всем примерно около тридцати, исключая одного, чей возраст никому не известен, склонились над монитором маленького белого ноутбука, настороженно вглядываясь в трясущееся, рябящее изображение.
- Как только увидите их, даже не вздумайте моргать! – кричал мужчина с экрана, словно отдавая приказ своим верным солдатам. Старый добрый Доктор. Безобидный, всегда готовый помочь, пришелец с Галифрея. Сейчас на нем очки, волосы торчат во все стороны, словно застывшие в таком состоянии давно, но завтра он может стать пятидесятилетним мужчиной с сединой, или, хуже того, женщиной. В этом единственный минус тесного общения с ним. Однажды тебе понадобится его помощь, а когда он придет, ты даже не узнаешь, что он отозвался. – Не моргайте! Моргнете – и считайте, что уже мертвы!
Шерлок нетерпеливо сложил руки у подбородка, потом начал перебирать пальцы, а после и вовсе вскочил, чуть ли не забегал по комнате, что-то бурча под нос и вдруг воскликнув чисто-английское ругательство. Мистер Холмс личность вспыльчивая, ненавидящая, когда ему что-то не ясно. Обычно, для него даже самый страшный преступник это открытая книга, а теперь, когда речь идет о деле, в котором он ничего не смыслит, но вклад его все же необходим, он впервые чувствует себя совершенно бесполезным. До сих пор не понял, о чем идет речь.
- Да чего они тут забыли-то.., - зло прошептал Дин. Он сказал это достаточно тихо, чтобы никто не обратил на него внимания, но, как оказалось, кое-кто заметил.
- То, что они могут забрать – это не главное, главное – то, что вы можете забрать у них.
Все вздрогнули, особенно громко сглотнул ком в горле старший Винчестер. Мужчина с экрана ответил на его вопрос, но в чем загвоздка. Это – не трансляция, видео с Доктором находилось на диске с фильмом, купленным Ватсоном семь лет назад. Каждый напугано переглянулся с рядом стоящим, лишь Кастиэль стоял непоколебимо, прямо, ожидая дальнейших слов и указаний. Что взять с древнего ангела, ему хоть прочесать весь город займет две секунды, хоть в Рай сбежать с земной ядерной войны..
- Чего.. Чего? – приоткрыв рот, непонятливо протараторил Сэм. Молодой охотник еще никогда не встречался с подобным, также, как его брат, Кастиэль и Джон.
- Шерлок расскажет вам, - уже спокойнее произнес пришелец. – Он с этим сталкивался. А пока, поставьте это видео на паузу.
Джон с выпученными от удивления глазами уже было потянулся к мышке, но Кас остановил его руку на полпути, видимо ожидая, что Док может сказать еще что-то важное.
- Я же сказал на паузу, Кас, - исподлобья глядя, казалось, прямо в глаза ангела, произнес голос из ноутбука. Отпустив чужую длань, ангел выпрямился, и устремил выжидающий взгляд на консультирующего детектива.
Тот, в свою очередь, кажется наконец осмыслил слова Доктора.
Это было четырнадцать лет назад. Тринадцатилетний Шерли. Мальчик, который ждал…Ждал в другом обличии. Помоложе. Покрупнее, повыше, с другим голосом. И, судя по всему, дождался.
- Плачущие ангелы..!- закричал он с интонацией, с какой кричат «эврика!», кричат, когда их осенило. Все до одного поджали губы, Кастиэль же озадаченно нахмурился, скорее всего думая о том, что ангелы вроде него в жизни не пустят слезы пред человеком. - Включите, сейчас же включите.
- У ангелов есть синяя телефонная будка! – мгновенно отозвался Док на команду «play».
- У нас нет никакой телефонной будки, - прищурившись ответил Кас и качая головой из стороны в сторону.
- Он не имел в виду тебя, Кастиэль, - уверенно вступил в разговор Шерлок. – Плачущие ангелы.
- Ты серьезно? Плачущие? – переспросил Самюэль, смотря периодически то на Холмса, то на старшего брата, который до сих пор сидел с поджатыми губами, совершенно не представляющий, что может добавить.
- Да! Очень быстрые, очень опасные. В момент когда ты смотришь на них, они буквально обращаются в камень, - объяснял детектив, иногда поглядывая на экран ноутбука, с которого на него смотрел одобряюще кивающий Док. – Но стоит тебе моргнуть, обернуться, как они настигнут тебя.
- Замечательно, - язвительно протянул младший Винчестер. – Как мы убьем их?
Ватсон поднял голову и поморщился. Этот человек всем своим видом говорит насколько сильно отрицательно относится к насилию, но Шерлок от этого более гуманным не стал, да и охотники убивать меньше не стали.
- Сэм.. – сочувствующе произнес Повелитель Времени. – Их нельзя убить.
- Как тогда с ними бороться? – равнодушно вмешался Кастиэль. – Я не позволю, чтобы подобные твари позорили имя ангелов.
- Если вы их еще не встретили, лучше бежать. Выйти живым после встречи с ними крайне сложно, и, скорее всего, возможно только если рядом есть я, а меня, как видите, рядом нет.. И моей отвертки нет, вот она, - повертев своей звуковой отверткой, говорил Доктор. – Я люблю свою отвертку.
Шерлок  зашарил по карманам, сжав челюсти до боли, надеясь, что то, что он ищет, все еще на месте. В своем бумажнике он перерыл кучу ненужных бумажек, и, наконец, нашел нужную. По памяти, тогда, четырнадцать лет назад, он подумал что нужно зарисовать того каменного пришельца, что только что повстречал, и хранил это до сих пор, сам не зная зачем. Пока рисунок рассматривали все находящиеся в комнате, Док очень громко, чуть ли не крича, заявил:
- И запомните: любое изображение ангела – является ангелом!
Слишком поздно. Холмс замер. Кажется, он только что предопределил судьбу всех, находящихся в комнате.